Одним из основных принципов существования системы Мироздания является единство, дополняющих друг друга противоположностей. Основными, главными, противостоящими друг другу понятиями в человеческом сообществе являются условные понятия Добра и Зла. К добру мы относим те явления жизни и связанные с ними конструктивные действия, в основе которых лежат наши чувства любви, доброты, порядочности, милосердия и т.п. которые благотворно влияют на единый процесс развития человеческого сообщества и носят созидательный характер. Зло – это диаметрально противоположные по своим последствиям явления и связанные с ними действия, которые носят деструктивный характер…
Одним из основных принципов существования системы Мироздания является единство, дополняющих друг друга противоположностей. (холод и тепло, мужское и женское начало, любовь и ненависть и т.п.) Основными, главными, противостоящими друг другу понятиями в человеческом сообществе являются условные понятия Добра и Зла. К добру мы относим те явления жизни и связанные с ними конструктивные действия, в основе которых лежат наши чувства любви, доброты, порядочности, милосердия и т.п. которые благотворно влияют на единый процесс развития человеческого сообщества и носят созидательный характер. Зло – это диаметрально противоположные по своим последствиям явления и связанные с ними действия, которые носят деструктивный характер. В расплаве противостояния Добра и Зла определяется направление вектора дальнейшего развития социума.
Невольно возникает вопрос: а что, если бы не существовало Зла, мог бы он (социум) развиваться вообще? Нет не смог бы. Потому, что только в борьбе противоположностей выковываются те качества, которые целенаправленно обеспечивают жизнеспособность системы, а значит и успех ее развития. Здесь следует отметить один очень важный аспект: дело в том, что понятия Добра и Зла – являются нравственными категориями доступными только разуму. На уровне социума мы прекрасно идентифицируем все события с этими понятиями. Если бы мы не понимали и не ощущали на себе, что такое Зло, то мы бы не знали, что такое Добро
Может возникнуть еще один каверзный вопрос: хорошо, можно согласиться с вышесказанным в отношении социума – человеческого сообщества. Но как его применить к понятию Мироздания? Ведь объекты Мироздания – звезды, планеты, галактики и все остальное, вплоть до атома не осознают понятий Добра и Зла. Но за пределами социума природа, не осознавая этих понятий, тем не менее развивается в полном соответствии с принципом единства противоположностей, стремясь к достижению наивысшей целесообразности т.е. гармонии в вечном столкновении сил созидания и сил разрушения.
Если это так, то оно должно выражать личное отношение художника-творца к сути и содержанию изображаемого им, пропущенного через призму его эстетического чувства и тернии его жизненного опыта. И, естественно, как любой аспект жизнедеятельности оно может отражать, как позитивные, созидательные стороны нашей жизни, так и негативные, деструктивные. Мы часто спорим о том можно ли относить к понятию искусство те или иные направления и течения, которые представляют, например, абстрактные его виды. Очевидно, что возможно т.к. только в столкновении различных восприятий и форм выковывается вектор развития гармоничного, наиболее емкого по содержанию и наиболее сильного по своему воздействию искусства. Поэтому любое проявление творческой индивидуальности имеет право на жизнь.
Существует некая формула, определяющая содержание искусства: — искусство для искусства. Существовал, да и сейчас существует другой противоположный по смысловому содержанию критерий: — искусство принадлежит народу. Попробуем разобраться в обоих этих мнениях. Начнем со второго. Что значит принадлежать народу? Прежде всего из этого тезиса следует вывод, что искусство не должно быть элитарным. Любое произведение искусства должно быть доступно и понятно каждому человеку. Но этот человек может быть и рафинированным интеллигентом и простым рабочим или крестьянином.
Здесь явный тупик. Не может человек с недостаточно высоким интеллектуальным уровнем адекватно воспринимать произведения высокого искусства, скажем, музыку Рахманинова и Паганини, сонеты Шекспира, произведения Достоевского или Кафки. Гениальный Растропович рассказывал, как он, по существовавшей в министерстве культуры разнарядке, должен был дать концерт в одном из районных клубов. Рояля для аккомпаниатора в клубе не оказалось. Пришлось срочно репетировать с баянистом, бывшем в составе концертной бригады. В разгар концерта, в перерыве между номерами, на сцену поднялся пожилой мужчина и подойдя к Растроповичу сказал: — Мил человек, пожалуйста, посиди тихо, дай послушать баян. В этом анекдотичном эпизоде четко просматривается вся несостоятельность большевитского лозунга – искусство принадлежит народу. Народу в советской империи не принадлежало ничего, в том числе и искусство.
Попытаемся проанализировать формулу – искусство для искусства. Рассмотрим логическую ее правомерность. Безусловно, тот, кто сформулировал это положение прекрасно понимал, что восприятие произведения искусства процесс сугубо индивидуальный. Каждый человек, как было сказано выше, принимает его на уровне своего интеллекта, характера, убеждений и т. п. Не будем говорить о народе вцелом. Посмотрим, как оценивают известные произведения искусства специалисты – искусствоведы. Всем известна античная статуя Афродиты. Прекрасная, стройная женщина-богиня. Гимн красоте женского тела. Искусствоведы единодушны – шедевр.
Но при этом нельзя не отметить одно отличительное качество этой скульптуры: это идеально сложенное человеческое тело, которым мы любуемся , если можно так выразиться,- красота в чистом виде,. Никаких других эмоций оно у нас не вызывает. Оно не претендует ни на какой-либо обобщенный образ, ни на выражение какой-либо идеи, ни,тем более, на выражение внутреннего, духовного содержания.
Обратим теперь свое внимание на бронзовую скульптуру-аллегорию под названием – река, выполненную французским скульптором Аристидом Майолем (1861-1944). Изображение крепкого здорового молодого женского тела являлось одной из излюбленных тем в творчестве этого художника. И опять искусствоведы единодушны: скульптура прекрасна. Но это не просто красота сама по себе, она очень емко, аллегорично, приемами скульптурной пластики создает образ мощной, норовистой, прекрасной реки. Казалось бы, что общего между рекой и женским телом? Вспомните, что в нашем сознании, как и во многих религиозных культах женский образ, женское тело и образ полноводной реки объединял тот фактор, что оба они являлись символом плодородия.
Если бы Пракситель – автор Афродиты изваял ее в тех же формах, что и Майоль свою «реку» вряд ли упоминание о нем, как о величайшем скульпторе древности дошло бы до нас. Во времена античности скульптура была одним из основных видов искусства т.к. была тесно связана с религиозным культом. Наличие пантеона богов давало широкие возможности скульпторам. Изваяние богини не требовало от скульптора древности раскрытия ее внутреннего образа. Само осознание того, что перед человеком богиня говорило о всем. Требовалось только изобразить ее гармоничной и красивой т.к. богине другой быть не положено.
Итак, мы рассмотрели два подхода к восприятию произведения искусства: первый – это чисто созерцательныое восприятие, фиксирующее в сознании гармоничность композиции, пластичность и пропорции объемов, красоту линий, что является для этого вида восприятия единственным и главным. И второй подход, в котором на первый план выходит внутренний подтекст – содержание того духовного состояния, того своего чисто индивидуального ощущения, к изображаемому, которое художник стремится вложить в свое произведение, и если это ему удается, то художественное произведение обретает духовный, энерго-информационный заряд, который будет действовать на зрителя, будить в нем эмоциональный отклик, включать механизм ассоциативного мышления и т. п.
Первичность духовности, внутреннего переживания, в свою очередь, выдвигает свои требования к изобразительности. Ни одному скульптору, наверное, не пришло бы в голову изобразить обычную женщину в столь напряженной, извивающейся, горизонтальной позе, Да еще обладающей таким могучим телом, но когда речь идет об образе реки все становится на свои места. Вероятно другой скульптор изобразил бы это иначе, но Майоль мыслил именно так и так ее и изобразил.
Искусство – это живой, непрерывно развивающийся организм, необычайно чутко реагирующий на малейшие изменения в питающей его среде. История развития искусства четко привязывает различные школы и течения в нем к конкретным историческим эпохам. Т.е. жизнь социума, отражаясь и преломляясь в сознании художника творца и является тем фактором, который является основой искусства.
Все стремительнее изменяется облик нашей планеты. Максимальных оборотов достигает темп жизни. Мы не успеваем следить за все ускоряющемся мельканием дней и ночей, и искусство, как продукт нашего сознания должно адекватно реагировать на эту сумасшедшую гонку. Можем ли мы, стоя на какой-то гипотетической площади, часами созерцать какую-нибудь прекрасную скульптуру и обмениваться мнениями о ее достоинствах? Сегодня это звучит смешно. Мы проносимся мимо на своих автомобилях, сосредоточив все внимание на дороге и дорожных знаках. У нас ни на что не хватает времени. Как должно искусство приспособиться к этому темпу, как выразить в себе все коллизии современного мира? И оно нашло единственно верный путь, который был определен в столкновении двух противоположностей: способностью человека к созерцанию и размышлению и отсутствием для этого необходимого ресурса времени.
Одним из ярких представителей этого нового пути был английский скульптор Генри Мур (1898-1986) и его творчество. Одна из характерных работ в его творчестве, выполненная в бронзе фигура лежащего человека. Художник создал скульптурное подобие человеческой фигуры, лишенной ее обычных, ярко выраженных естественных атрибутов. Мы лишены возможности видеть выражение ее лица т.к. таковое отсутствует. Отсутствуют кисти рук, положение и состояние которых может так или иначе характеризовать изображаемый персонаж. Отсутствует и многое другое, что мы привыкли видеть в скульптуре. Но обратите внимание на то, что эта скульптура не вызывает сомнения в том, что это человек. Он приковывает наше внимание своей силой, необычайно мощной энергией, в нем скрытой. Это уже не изображение человека, как таковое, это сама суть человеческая – это мощное обобщение — символ человека. Это изображение не требует психологического анализа, нет необходимости понимать, его воздействие на нас. Оно лежит в области ощущений. Все предельно ясно и в то же время емко , как в любом другом символе. Подобное искусство вполне адекватно нашей действительности и искусствоведы вновь единодушны. Их вердикт – это прекрасно.
К какой же условной шкале духовных ценностей, о которой упоминалось выше, мы можем отнести подобную интерпретацию изображения человека в творчестве Мура? На этот вопрос ответить весьма затруднительно: с одной стороны,- это до предела обобщенное и собранное, если можно так выразиться, в едином слове потенциальная мощь и величие человека, и это, безусловно, положительная сторона воздействия на нас этого произведения. С другой стороны, отрицание и разрушение форм человеческого тела, созданного Богом, формально, является моментом отрицательным. Такое противостояние двух начали и является питательной средой созидания.
Мы рассмотрели различные подходы художников к изображаемому ими и можем еще раз констатировать известное положение о том, что искусство является производной от социальной жизни общества в конкретную историческую эпоху. В свете этого положения тезис – искусство для искусства просто несостоятелен, он лишен смысла т.к. искусство – это отражение полнокровной жизни, во всех ее аспектах, как положительном, так и отрицательном, выраженное через восприятие наиболее талантливой части человечества. Произведения искусства не нуждаются в каком-либо разъяснении, каждый человек воспринимает его на уровне своего интеллекта и каждое такое восприятие абсолютно закономерно тому, что кесарево кесарю, а слесарю слесарево.