Многие люди, особенно те, кто склоняются к внутренней жизни и раздумьям, все больше ассоциируют себя с умом и годам к двадцати представляют из себя нечто, вроде «летающей головы». Они существуют на девяносто процентов в мыслях и идеях, воображаемых картинах и звуках. Тело ощущается слабо, как нечто постороннее, как костюм, который носит неуловимое «я». Сегодня некоторые считают себя душой, сознанием или всей вселенной, теряя очень важный аспект себя — тело. Не многие признают тело за себя, они наоборот могут наблюдать «свое тело», ощущать его. То есть существует тело и тот, кто за ним наблюдает. Два. Таким образом теряется единство. Ум отдельно, тело отдельно.
Я сидел почти неподвижно, но не прикладывал для этого каких-либо усилий, напротив — старался отслеживать любые напряжения, которые появлялись без моего ведома, автоматически. Внимание перемещалось по телу, сверху вниз, совершая остановки на определенных областях. Лицо, горло, плечи, грудь, живот, спина, руки и ноги — ощущались последовательно. Когда я мягко останавливал внимание на лице, то намеренно отпускал все напряжения, которые до этого незримо присутствовали в нем. Особенно важно было проверить: не нахмурены ли брови и не сжаты ли зубы. Для этой практики вообще лучше было держать рот слегка приоткрытым, да и в жизни это неплохо помогало избегать лишнего эмоционального напряжения. Секунд через двадцать я достигал приятной истомы, лицо будто стекало вниз под воздействием силы тяжести и внимание устремлялось к следующей области. Так я действовал и дальше: отслеживал существующие напряжения и просто их отпускал. Для того, чтобы достичь подобного результата внимание должно было приобрести определенный навык: концентрироваться мягко, не создавая излишних телесных и психических нагрузок. Надо заметить, что я не старался расслабиться, ведь это желание само приводило бы к новым напряжениям.
Эта практика неспроста носила название «Таяние снега». Иногда, чтобы лучше прочувствовать суть упражнения, я даже представлял, что подношу ко рту белый пушистый снег и теплым дыханием превращаю его в воду. Таким образом я старался ухватить эмоциональный настрой практики. Внимание в «таянии снега» действовало легко, почти ласково, наполняя каждую область теплом и тонким удовольствием. Шаг за шагом я расслаблялся настолько, что ощущал сладостное наслаждение просто от чувствования тела.
Также было важно отслеживать бдительность сознания, не проваливаясь в полусон или транс и неустанно соблюдать баланс между расслабленностью тела и внимательностью разума.
Когда я достиг, как мне показалось, полного расслабления, то перешел к следующей фазе практики, которая носила простое название: «Я есть тело».
Многие люди, особенно те, кто склоняются к внутренней жизни и раздумьям все больше ассоциируют себя с умом и годам к двадцати представляют из себя нечто, вроде «летающей головы». Они существуют на девяносто процентов в мыслях и идеях, воображаемых картинах и звуках. Тело ощущается слабо, как нечто постороннее, как костюм, который носит неуловимое «я». Сегодня некоторые считают себя душой, сознанием или всей вселенной, теряя очень важный аспект себя — тело. Не многие признают тело за себя, они наоборот могут наблюдать «свое тело», ощущать его. То есть существует тело и тот, кто за ним наблюдает. Два. Таким образом теряется единство. Ум отдельно, тело отдельно. Они живут будто в двух разных плоскостях и редко пересекаются друг с другом. Люди не могут понять, что говоря или думая о себе например как о бессмертной душе, они ей не становятся. Они лишь утрачивают связь с реальностью, отождествляясь с желаемой идеей. Отождествляясь с умом, с потоком мыслей о душе, сознании или боге и всецело отрицая тело. Таким образом, считая себя духовным, человек лишь взращивал свое эго, окрашивая его в новые цвета.
Восстановить изначальное единение разума и тела было не так уж и сложно. В начале я на протяжении десяти-пятнадцати минут смотрел на себя и повторял мысленно:
— «Это я». — стараясь прочувствовать, что тело, которое я сейчас наблюдаю действительно я. Затем я двигал рукой, осознавая, чувствуя, что это «я двигаюсь». Также я мог ходить, осматриваться, прислушиваться понимая, что я это делаю, ощущая себя телом. В первый раз мне хватило всего полчаса, чтобы по-настоящему осознать и почувствовать — «Я есть тело». Сразу же после этого поистине великого для меня открытия, я ощутил сперва смутно, а затем намного отчетливей и сильнее — любовь к самому себе. Это наверное впервые, когда я испытал нечто подобное по отношению к себе. Затем чувство любви перестало быть сосредоточенным на себе и распространилось на все и всех вокруг.
Жизнь после этой практики для меня навсегда изменилась, если раньше я был кем-то вроде парящего бесплотного духа, едва принадлежавшего этой реальности, то теперь я будто обрел вес, стал осязаемым и настоящим. Я ощущал, что живу в мире предметов. Ощущал, что действительно нахожусь здесь. До этого, осознавая, что я, например, сижу, я представлял из себя ум наблюдающий тело словно со стороны. Тогда я и не мог представить, что значит по-настоящему осознавать себя сидящим. Сейчас же я сидел всем своим существом. Раньше осознание носило только интеллектуальный аспект, я понимал, что сижу. Теперь я сидел полностью, ощущая себя, чувствуя. Тоже самое произошло и с другими осознаваемыми процессами. Если я смотрел, то четко ощущал, что смотрю именно я, будто все тело, объединенное с разумом, смотрело в этот миг. Как ни странно, но уже не существовало отдельных частей. Нельзя было сказать, что это моя рука или моя нога. Ведь все это было мной, нераздельным, единым. Психологическое разделение на руки, ноги, голову и другие части тела исчезало. Когда я слушал, слушало все тело, звук будто проникал во все клеточки организма и влиял на него. Связь переживалась повсеместно. Стоило мне двинуть рукой, как все приходило во внутреннее движение. Не рука двигалась — Я двигался. С этого дня я стал жить по-новому — как живое тело, а не как затерянный в чужом измерении, ум. И только теперь я смог понять брошенную однажды Стариком фразу что, якобы я живу во сне и до сих пор не обзавелся собственным телом.
Теперь, что бы я не делал я ясно ощущал свою материальность, ощущал связь «я» с телом. Точнее «я» и стал телом. Исчезло всякое разделение на «я» и «мое тело». Позже и ум подстраиваясь под новое восприятие мира, стал значительно реже подбрасывать фразы «мое тело, моя рука, моя голова», заменяя все это словом «Я».
Однажды после очередного «воссоединения ума, личности и тела», ведь с первого раза эта связь не обрела стабильности, начало происходить что-то совершенно необъяснимое и прекрасное. Я стал чувствовать мир. Чувствовать как в детстве. Конечно я ни раз сталкивался с пробуждением чувствительности, особенно под влиянием практик по наблюдению за мыслями. Но того, что происходило сейчас, я честно говоря, не мог и представить. В начале мне вспомнился совершенно обычный случай. Мне десять лет и мы с мамой покупаем огурцы в магазине. Я вспомнил обыденную, но в тоже время почти волшебную, атмосферу того магазина. Вспомнил людей, которые стояли рядом, ожидая своей очереди. Вспомнил царившее вокруг настроение. Ранее утро. Скромное, тихое пение птиц. Легкий ветерок, задувающий в окно. И почти полная тишина на улице, контрастирующая с короткими, сдержанными разговорами в магазине. Я погрузился в воспоминания лишь на секунды, а через мгновение меня затопило от переполняющих чувств. Сейчас я жил будто в двух мирах одновременно. В прошлом и настоящем. Затем из глубин памяти начали всплывать все больше и больше «обыкновенных дней». Вот я с папой пошел в хоз товары за какими-то необходимыми для дома мелочами. Вся дорога для меня еще маленького была пропитана чувствами и ощущениями, словно то был не поход в магазин, а незабываемое приключение. Затем вспомнилось другое утро, когда я с друзьями бегал тренироваться на турник возле школы. И тогда чувствование тоже сопровождало меня.
Сперва я испытывал только мимолетные эмоции от мелькающих кадров из прошлого, затем возникала более устойчивая эмоциональная картина. В следующей вспышке: я без дела шатаюсь в одиночестве в своем дворе. Мне скучно. Вокруг пасмурно и прохладно. Деревья приятно шуршат листьями под несильным, порывистым ветром. Сейчас даже скука воспринималась какой-то интересной, насыщенной, удивительной, совсем не такой как скука взрослого человека.
Так продолжалось некоторое время. Все больше и больше воспоминаний изрядно пропитанных чувствами появлялись перед моим внутренним взором. Во времена юности я не уделял особого внимания этим казалось бы обыкновенным переживаниям, не ценил их. Сейчас же они были мне невероятно дороги, ведь повзрослев, я почти окончательно утратил возможность испытывать такие тонкие, наполненные многочисленными оттенками, эмоции.
Но как и все в жизни, эти переживания из прошлого ушли, оставив после себя слабое послевкусие чего-то сказочного и приятного. Внезапно я понял, что голоден и двинулся на кухню, но по пути зашел в ванную, помыть руки. Переступив порог, я удивился — с ванной было что-то не так. Я стал ощущать ее особую атмосферу, ее особое настроение. Похожие чувства возникали у меня при посещении разных комнат у родственников в гостях. Видимо в своей квартире все эти переживания притупились, но теперь все переменилось. Запахи мыла и шампуня, яркое освещение, звук льющейся воды, блестящая плитка на стенах — все это слилось в уникальное, непередаваемое впечатление.
Весь мой день прошел в эйфории. Я вышел на улицу и стал заходить в разные здания: магазины, парикмахерские, аптеки да и в обычные многоэтажки. Везде была своеобразная, легко определимая атмосфера. Свое настроение. Где-то добавлялся запах готовящейся еды, в другом месте звуки играющих детей или шум автомобилей. Я очутился в другом мире. В мире до краев заполненным чувствами. В мире детства.
Евгений Трубицин
Отрывок из книги «Четвертый контроль. В ритме сновидений»
de-trening.ru